Автор фото - Павел Стефанский
17 июля 1997 года – трагическая дата в истории Томска. В 5 часов 50 минут утра в одном из зданий Томского высшего военного командного училища связи обрушились перекрытия. В помещении в этот момент находились 150 курсантов. 12 из них погибли под завалами, еще 54 человека получили травмы различной степени тяжести. Спасательные работы, которыми руководил первый министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу, продолжались больше суток.
Сергей Непомнящий (сегодня – начальник организационно-мобилизационного отдела Главного управления МЧС России по Томской области) – один из тех, кто оказался в то утро под завалами обрушившегося здания, а Олег Лукашов (сегодня – заместитель пожарной части № 4) был в числе первых спасателей, прибывших на место трагедии.
– Сергей Борисович, какие обстоятельства происшествия вы можете рассказать?
– Я жил в казарме, которая обрушилась. Здание это было трехэтажное, старое, кирпичное, но мы всегда старались поддерживать в нем порядок и вкладывали в него всю душу – даже оконные рамы однажды сами меняли. Поэтому ничего не предвещало беды, и мы не думали, что может произойти что-то подобное.
У специалистов было много версий о причинах обрушения. Одна из них – скопление шлака на чердаке. Но я и многие другие курсанты часто бывали на этом чердаке еще до происшествия. Именно на квадрат, который выпал, шлак не попадал, он был свален в ту часть здания, которая не пострадала. К тому же, кровля здания выдержала зиму, снега в которую было прилично.
Уже после трагедии я смотрел видеозаписи работы следственной бригады, спасателей, там было видно, что именно строители допустили ошибку – бетонные перекрытия из центральной стены во внешнюю входили примерно сантиметров на пять-семь. Мое личное предположение, что из-за старости балка просто сползла, и, в конце концов, упала, начав проламывать весь вот этот квадрат. Эту версию подтверждают и заключения экспертов: проведенное расследование показало, что причиной обрушения конструкций стал именно строительный брак, допущенный еще в 1950-х годах.
– Как вам удалось выжить в той страшной трагедии?– Пострадал я прилично: перелом таза, разрыв мочевого пузыря – меня последнего выписали из госпиталя. Саму трагедию помню вспышками: открываю глаза – несут. Сначала я не понимал, насколько ситуация была масштабной, а когда уже в санчасти меня на пол положили на носилках, смотрю: все чумазые, и у всех в глазах такой шок. Просто шок... Тогда я понял, что произошло что-то серьезное.
В первые секунды, когда все произошло, тишина была гробовая – ночь, никто ничего не понял. Очень быстро приехала «скорая», меня забрали одним из первых, увезли в военный госпиталь. Всего погибло 12 человек, с моей роты – один. Моя кровать стояла рядом с ним, но за неделю до трагедии меня переложили на другую сторону. Надо сказать, что это было лето: кто-то был на подсобных работах, кто-то в карауле. В любое другое время потерь было бы гораздо больше.
Находясь в госпитале, я чувствовал поддержку всего города: к нам приходили какие-то старушки с ягодами, мамочки, у которых даже родственников там не было, но они восприняли происшествие, как личное горе. Приходили, поддерживали нас и отдавали теплоту своего сердца – за это им хочется сказать большое спасибо.
– Олег Сергеевич, поделитесь своими воспоминаниями о трагедии, произошедшей 17 июля 1997 года.– Тогда я занимал должность пожарного. На смену заступил 16 июля: все дежурство проходило довольно спокойно, но около шести часов утра раздался сигнал тревоги – на вызов…
Наша машина заехала во двор, там уже были, как я помню, две кареты скорой помощи. С центрального входа выбегали люди в нижнем белье. Начальник караула кричит: «На первый этаж ствол Б». Мы так называем ствол первой помощи – вода. Зайдя в помещение, я не понимал, что произошло. Эпицентр был в середине здания: металл, бетон, пыль.
Первым делом мы стали спасать того, кто был на поверхности. Специальных приспособлений тогда у нас не было, поэтому приходилось все делать вручную: ломать, освобождать, убирать блоки. Через какое-то время уже приехали спасатели со специальным оборудованием, на вертолетах к нам летели коллеги с Алтайского края.
Когда нас сменили, на улице было светло. Мы доехали до пожарной части, молча переоделись и пошли по домам – с напарниками и полусловом не обмолвились. Дома мама меня спрашивает: «Что случилось?» (по телевизору еще ничего не передали о трагедии). Тогда я ей все рассказал. Она начала плакать, говорит: «Хватит, бросай эту работу! Пойдешь в милицию!». А я говорю: «Нет, мам, давай я буду работать дальше». И ушел спать.
– Позже вам приходилось сталкиваться с подобными чрезвычайными ситуациями?
– Подобные ЧС были, наши ребята выезжали и на Саяно-Шушенскую ГЭС, и участвовали в ликвидации паводка на Дальнем Востоке. Но с тем оборудованием, которое мы имеем сейчас, стало значительно легче проводить спасательные работы. Сегодня мы имеем возможность в течение двух часов отправиться в любую точку Сибири, условно, из 5-6 машин и 80-ти человек, с полным обмундированием на борту.
– Сергей Борисович, как сложилась ваша жизнь после трагедии?
– Я все-таки окончил училище, как и многие другие курсанты: когда позади три довольно сложных курса и остается учиться всего год, то смысла бросать нет. Потом я служил в батальоне обеспечения учебного процесса в с. Воронино, полгода работал электриком, после этого поступи в УВД, в отделение вооружения. А после я начал заниматься вопросами гражданской обороны – так и попал в МЧС.
